К вопросу о коррекции рыночных цен

(надо ли это делать? и можно ли?)

 

Егоров Д.Г., Егорова А.В.

 

В настоящем исследовании мы рассматриваем вопрос формирования оптимального с точки зрения интересов общества в целом вектора цен. Понятие вектора цен, отвечающего общественным интересам, мы определяем как ценовые пропорции, которые способствуют максимально рациональному и эффективному использованию всего имеющегося производственного, природно-сырьевого, человеческого капитала и прочих потенциалов экономики. Современная российская экономика характеризуется весьма существенным отклонением вектора цен от равновесного [1] – соответственно, вопрос нахождения оптимальных форм коррекции рыночного вектора цен для российской экономики весьма актуален.

Начнем анализ с базовой идеализации неоклассической экономической теории: модели идеального рынка. Идеальный рынок в состоянии равновесия (которое в условиях идеального рынка будет, в соответствии с теоремами эквивалентности М.Алле,[2] и состоянием максимальной эффективности экономики) характеризуется ценами, которые мы назовем  оптимальным вектором цен (ОВЦ). Прокомментируем, что должен представлять из себя оптимальный вектор цен, обратившись к модели межотраслевого баланса: при перемножении оптимального вектора цен с транспонированной матрицей прямых затрат (А^Т) мы получаем издержки производства. Они должны быть таковы, чтобы при вычитании их из ОВЦ (или, в принятой формализации: С^опт) в каждой отрасли оставалась «разумная прибыль» (обозначим вектор оптимальной добавленной стоимости как l^опт): достаточная, чтобы проводить необходимые инвестиции, но не чрезмерная (чтобы исключить бегство капитала из других отраслей)[3]:

С^опт - С^опт * A^T = l^опт

Вышеизложенные рассуждения известны в экономической науке довольно давно, со времен работ Пьера де Буагильбера (1646-1714): «Он был первым в истории экономической науки, кто осознал, что ценам рыночного равновесия соответствуют вполне определенные пропорции общественного производства… Цены покупок, при которых все производители покрывают свои издержки и остаются в выигрыше, Буагильбер назвал «пропорциональными ценами», а соответствующее этим ценам равновесное состояние экономики – «состоянием изобилия»… поддерживать такое состояние возможно, считал Буагильбер, если на рынке господствует свободная конкуренция.»[4]

Однако за 300 лет, прошедшие со времен Буагильбера, стало известно, что модель идеального рынка предполагает принятие ряда допущений, многие из которых носят явно нереалистичный характер. Если же мы отказываемся от этих нереалистичных допущений, то в общем случае – с учетом неполноты информации, издержек самого разного рода, непрерывного изменения структуры экономики в результате инноваций, инерционности экономических трансакций, и т.д. – совершенно не очевидно, что экономическая система дойдет до состояния равновесия. Неясно даже, будет ли она к этому состоянию двигаться (ибо сложная система с нелинейными связями не обязательно переходит в равновесное состояние даже за бесконечно большой промежуток времени – а система уровня сложности, соответствующего современной экономике, может иметь множество нелинейностей, и чрезвычайно сложное поведение).

Таким образом, действие различных экзо- и эндогенных факторов выводят любую рыночную экономику из оптимального состояния (вернее – не дают к нему придти). При этом, в числе прочего, происходит деформация текущего вектора цен относительно ОВЦ.

Известно, что если в экономике задан вектор цен, то это определяет соответствующее ему равновесное состояние.[5] Если этот вектор будет оптимален, то и соответствующее ему равновесное состояние будет также оптимальным: на этом, в частности, основана модель рыночного социализма О.Ланге.[6] Проблема, однако, в том, как практически вычислить ОВЦ – с учетом несовершенства экономической информации и наличия трансакционных издержек ее сбора. Именно эти аргументы были использованы для критических нападок на модель рыночного социализма представителями Австрийской школы (Ф.Хайеком и его последователями): «Современная экономическая наука [имеется в виду Австрийская школа] объясняет возникновение подобного расширенного порядка и то, почему он, являясь не чем иным как процессом переработки информации, способен собирать и использовать информацию, широко рассеянную – такую, которую ни один орган централизованного планирования (не говоря уже об отдельном индивиде) не может ни знать в полном объеме, ни усваивать, ни контролировать. экономическое предпринимательство требует «досконального знания тысячи мелочей, в которые не станет вникать никто, кроме заинтересованного в подобном знании»... Такие институты по сбору и переработке информации, как рынок, позволяют нам использовать это рассеянное и незримое знание для формирования надындивидуальных схем... После того, как институты и традиции, основанные на такого рода надындивидуальных схемах, получили развитие, стремление к согласованию относительно какой-то общей цели (как это было в малой по численности группе) перестало быть обязательным…»[7] Чем более детальный вектор цен предполагается задать, тем выше уровень издержек его определения. Сложности здесь столь высоки, что Ф.Хайек, например, считает рынок единственным (и, при этом, - неидеальным) способом получения информации такого рода.[8]

Наш подход к поиску оптимальных форм коррекции рыночного вектора цен можно проиллюстрировать, проведя аналогию с подходом Р.Коуза, однако, вместо поставленного им микроэкономического вопроса «почему существует фирма?»[9] мы ставим макроэкономический вопрос: «почему существует регулирование цен?»[10]

Подобно тому, как оптимальный размер фирмы задается соотношением уровня внутрифирменных и рыночных трансакционных издержек, оптимальная степень корректировки вектора цен может быть определена, по нашему мнению, как компромисс между издержками рыночных трансакций (которые растут по мере уменьшения директивного регулирования цен) и издержками управления (которые растут по мере увеличения регулирования). Таким образом, наша идея заключается в том, чтобы  найти такой минимум видов товаров, регуляция цен на которые дала бы максимальный оптимизирующий эффект для экономической системы в целом, и при этом, в силу минимальности этой группы, поддавалась бы априорному расчету оптимальных цен.

В рамках нашего подхода мы принимаем следующие предварительные гипотезы (представляющиеся нам достаточно очевидными):

1) с ростом количества номенклатуры цен, подлежащих регулированию, трансакционные издержки директивного регулирования растут по степенному закону,[11] - т.е. взрывным образом;

2) объем реализации конкретного товара на рынке не влияет на трансакционные издержки определения его оптимальной цены;

3) издержки директивного регулирования цен при прочих равных меньше для монопольных товаров, а также для товаров, прошедших меньшее количество циклов передела;

4) чем с большим количеством типов товаров связан товар в производственной цепочке, тем выше эффект от нахождения и закрепления его оптимальной цены.

Условия (1)-(2) являются общими для любого товара. Условиям (3)-(4) полностью соответствуют минеральные ресурсы, прежде всего -  энергоносители.

 Последние 200 лет экономика основана на использовании энергоносителей; по состоянию на сегодня количество потребляемой энергии может быть (с учетом поправок на климат) количественной характеристикой развитости той или иной экономической системы[12].

Это – ситуация историческая: в прошлом столь тесной корреляции между количеством потребляемой энергии и экономической продуктивностью не было, и, вполне возможно, в будущем эта связь тоже может ослабнуть (например, при резком снижении энергоемкости ключевых технологий, и/или открытии новых дешевых источников энергии). Однако по состоянию на сегодня стоимость энергоносителей является одной из главных составных частей в структуре издержек на подавляющую часть номенклатуры экономической продукции.

Итак, мы приходим к выводу: фиксация оптимального вектора цен на энергетические и минеральные ресурсы приводит:

А) к эволюции экономической системы в сторону оптимально-равновесного состояния  - если зафиксированные в результате расчета цены действительно будут оптимальными, то и цены на товары, связанные с ними производственными цепочками, тоже будут иметь тенденцию к эволюции к ОВЦ;

Б) к минимизации негативных нелинейных финансово-экономических эффектов типа финансовых обвалов и биржевых паник (за счет стабилизации вектора цен – ибо его спекулятивная «раскачка» будет затруднена привязкой – через производственные цепочки – большей части товаров к «твердым» ценам).

Теперь возникает вопрос: как найти этот ОВЦ для энергетических и минеральных ресурсов? Здесь следует сразу отметить, что ответ на этот вопрос зависит от принимаемых при рассмотрении экономической системы первичных философских принципов. Так, как уже отмечено выше, с позиций Австрийской школы эта проблема неразрешима: фон Хайек еще в статьях 40-х годов подчеркивал, что эффективность экономической науки зависит от систематического следования принципу субъективизма. «Для экономики имеют значения только выраженные на рынке предпочтения атомизированных индивидов. Ни товары, ни деньги, ни даже продукты питания не определяются своими качествами, существенно лишь мнение о них экономических агентов»[13]

 Мы, однако, подходим к поставленной проблеме с позиций школы классической, принимая объективность понятия «стоимость», и, вслед за К.К.Вальтухом[14], считаем, что стоимость может быть выражена в единицах информации. Дадим этому тезису относительно краткий комментарий[15]:

Человек (как и любой иной живой объект) есть система, поглощающая из окружающей среды порядок (т.е. – информацию). Действительно – элементный химический состав потребляемых человеком веществ на входе и на выходе один и тот же[16], разница в изменении структуры потребленных веществ (в результате потребления структура продукта частично или полностью разрушается, следовательно, содержащаяся в нем информация уменьшается).

В окружающей среде можно искать нужные человеку продукты – что и является основным занятием людей на стадии собирательства и охоты. Однако количество полезных продуктов, генерируемых единицей окружающей среды, ограничено ее способностью к естественному воспроизводству. Для увеличения полезных для себя продуктов человек преобразует среду, создавая объекты, содержащие большее количество информации[17] с желательной для человека структурой (удовлетворяющей какую-либо потребность[18]), т.е. трудится.

Редкость того или иного объекта (как природного тела, так и артефакта) – тоже измеряется информацией.

Стоимость[19] – категория, отражающая ценность объекта. Из двух предыдущих тезисов следует, что в основе стоимости и как результата труда, и как редкости той или иной вещи объективно лежит информация. В рамках нашего подхода стоимость определяется как мера информационной ценности объекта.[20] Ее субъективное преломление через 2-й (идеальный) мир человека (в котором происходит отнесение свойств объекта к совокупности идеальных объектов сознания конкретного индивида) – цена.

Вернемся к определению ОВЦ для энергетических и минеральных ресурсов. Вероятно, это должны быть цены, соответствующие объективной (информационной) стоимости соответствующих ресурсов – однако при помощи какой процедуры их можно  рассчитать? К.К.Вальтухом[21] предложены конкретные процедуры такой оценки на основе относительной распространенности того или иного минерального ресурса в природе, с расчетом соответствующих значений по известной формуле Шеннона, или ее модификациям. Как показано в упомянутой работе (например, на стр. 641), существует определенная корреляция между ценами на конкретные полезные ископаемые и информационными оценками соответствующих запасов. Мы, однако, считаем, что такой подход слишком формален (а потому груб в математическом смысле этого понятия) для того, чтобы с его использованием можно было бы получить прагматически ценные оценки стоимости, пригодные для принятия конкретных экономических решений. Повторимся - общую тенденцию обсуждаемый подход, вероятно, действительно отражает, но для любых ресурсов стоимость есть функция не только их редкости, но также и полезности[22]. Поэтому мы предлагаем альтернативный подход к этой оценке:

1. Начнем с того, что типов энергетических ресурсов совсем немного (нефть, природный газ, уголь, уран, органическое топливо, гидроресурсы – роль всего остального в современном энергобалансе пренебрежимо мала), и существуют способы пересчета стоимости любого энергоносителя в любой другой энергетический эквивалент.[23]

2. Далее: на современном этапе развития науки и техники, когда основным лимитирующим экономический рост фактором является уровень энерговооруженности, для ресурсов неэнергетических их стоимость есть функция их редкости, полезности (т.е. уровня общественных знаний) и количества требуемой для извлечения энергии. В самом деле: месторождение полезного ископаемого есть информационная флуктуация (относительно равномерного распределения компонента в пределах земной коры), экономящая нам стоимость выделения данного компонента в чистом виде из обычной горной породы или отходов.[24] Чем совершеннее технологии и доступнее энергия, тем меньше необходимости в поиске такого рода флуктуаций информационного поля земной коры: проще и дешевле становится добывать полезный компонент из запасов, где он содержится в менее концентрированном виде, нежели нести расходы по поиску нового месторождения. Поэтому стоимость любого неэнергетического ресурса можно (для заданного уровня технологий и потребности в ресурсе, а также его редкости) выразить через стоимость энергии (сколько ее потребуется для организации альтернативной добычи ресурса из недефицитного сырья).

3. Исходя из пп. 1-2 можно заключить, что стоимость минеральных ресурсов может быть достаточно точно выражена через стоимость любого энергоресурса (например -  киловатт-часа электроэнергии или литра бензина).

Таким образом, мы уменьшили количество независимых переменных в нашей задаче до одного: осталось найти одну-единственную стоимость – этого самого базового энергоносителя. Однако вычислять ее конкретную величину в каких-то информационных единицах совершенно необязательно – достаточно знать, что она есть, и именно ее и использовать как меру стоимости (подобно тому как мало кто знает что такое метр – но это не мешает использовать его как единицу длины). Иными словами – наша идея заключается в привязке валюты к какому-либо энергоносителю (например: «рубль – это стоимость киловатт-часа электроэнергии»).

Отметим, что эта идея неоднократно высказывалась и ранее - но на другой онтологической основе (которая в данном случае заключается в трактовке категории «стоимость»). Приведем конкретный пример:

«Как добиться, чтобы денежные знаки стабильно подкреплялись определенной стоимостью в том или ином товарном виде? …проблема заключается в отсутствии четкой и строгой системы измерения стоимости… Классики марксизма указывали на возможность измерения стоимости через время, затраченное на производство продукта. Но существует и другой способ... - с помощью энергетических единиц. Еще в прошлом веке выдающийся русский ученый-марксист С. Подолинский показал в своих работах, что процесс материального производства представляет собой накопление расходуемой в результате труда энергии в форме конечного продукта... источником стоимости является абстрактный труд, представляющий собой затраты силы (физиологической энергии) на производство определенного продукта. Отсюда следует: стоимость можно выражать в единицах измерения энергии. То есть каждый рубль, каждый доллар может обеспечиваться некоторым количеством калорий, киловатт-часов и тому подобного либо в чистом виде (электроэнергия и т.д.), либо определенным количеством товаров, на производство которых затрачено соответствующее количество энергии… Использование энергетических единиц поможет сформировать принципиально новую валютно-финансовую систему, напрямую связанную с материальным производством, а поэтому - наиболее рациональную... на ее базе можно создать новый международный экономический порядок»[25].

Соглашаясь с выводами и рекомендациями авторов приведенной нами обширной цитаты, мы, тем не менее, отметим, что по нашему мнению эти верные выводы получены на не вполне корректных (по нашему мнению) основаниях «энерготрудовой» теории стоимости С.А.Подолинского.[26] мы не согласны с трактовкой производства по С.А.Подолинскому как «накопления расходуемой в результате труда энергии в форме конечного продукта»[27] - ибо, по нашему мнению, труд не сводится только лишь к энергетическим затратам и преобразованию энергии (хотя это и может быть существенной частью многих конкретных трудовых актов). Сущность труда есть материализация информации, а не энергии,[28] и привязка денег к энергетическому эквиваленту имеет смысл потому, что в современной экономике стоимость большинства продуктов имеет высокую энергетическую компоненту (но не потому, что преобразование и материализация  энергии – онтологическая основа труда).

В заключение сформулируем основные выводы исследования: эффективной формой коррекции рыночного вектора цен вполне может быть привязка валюты к какому-либо энергоносителю. Это:

1) решает проблему неустойчивости денежного обращения (ибо делает практически невозможными финансовые спекуляции);

2) в значительной степени стабилизирует и оптимизирует вектор цен;

3) упрощает оценку стоимости запасов минеральных ресурсов.