Управление развитием производительных сил северных регионов на уровне субъекта Федерации: возможности региональных межотраслевых балансов в натуральной форме

 Что может быть целью региональной экономической политики?

Ввиду очевидной актуальности в последние годы был выполнен ряд исследований, посвященных вопросам государственного регулирования в регионах севера России (например: [2], и др.). В них, однако, рассматриваются в первую очередь вопросы, требующие разрешения на федеративном уровне (теоретические основы районирования территории Севера, межбюджетные отношения, система «северного завоза», и др.). В нашем же исследовании мы ставим задачу рассмотреть возможности и ограничения управления развитием производительных сил северных регионов на уровне субъекта федерации: т.е. на уровне администрации области (республики, края). Каковы рамки, определяющие возможности управления региональной экономикой на уровне субъекта федерации? На какие аспекты регионального развития можно осуществлять эффективное воздействие и на региональном уровне? 

Сразу отметим, что в рамки ставящейся задачи мы не включаем рассмотрение бюджетной и налоговой систем: в силу того, что вопросы налогово-бюджетных отношений в общем случае регулируются почти исключительно на федеральном уровне. На уровне субъекта федерации администрация региона может использовать соответствующую бюджетную политику (и/или налоговые льготы) как инструмент для оказания воздействия на товарный, денежный или трудовой рынок, но возможности и границы такого рода воздействия (т.е. формирование и настройка этого инструмента) задаются, как правило, априорно. Наша задача, напротив, рассмотреть, какие возможности управления экономическим развитием вытекают из специфики северных региональных экономических систем на уровне региональной администрации.

Первым шагом в данном исследовании, по нашему мнению, является определение цели региональной экономической политики, которой было бы целесообразно руководствоваться администрации субъектов федерации в северных регионах России. Это – вопрос отнюдь не тривиальный. На федеральном уровне главным объектом региональной экономической политики являются региональные (пространственные) неравенства различного рода (в уровнях развития, занятости, доходов населения, и т.д.); следовательно, целью региональной экономической политики на федеральном уровне будет свести к минимуму эти неравенства, и тем самым убрать почву для возникновения социальных конфликтов [1, с. 351]. На уровне субъекта федерации это может быть целью взаимодействия с федеральным уровнем власти для администрации депрессивных регионов, но это не может быть целью внутренней региональной экономической политики.

Здесь мы вводим важный методологический принцип, которого будем придерживаться в дальнейшем изложении: Цели экономической политики на региональном уровне не должны противоречить региональной экономической политике уровня федерального. Иными словами, регион мы рассматриваем как часть целого более высокого уровня (Российской федерации), при этом интерес целого мы принимаем за более высокий приоритет, чем интересы отдельных частей. То есть регионализация экономической реформы (учет специфики регионов) должна способствовать интеграции экономики России, укреплению ее целостности, и ни в коем случае не провоцировать региональный сепаратизм [1, с. 427]. В связи с этим, по нашему мнению, не могут быть приняты как общая цель для экономической политики в регионах ни рост региональных доходов, ни максимизация внутреннего потребления, ни рост валового регионального продукта (ВРП). Так, увеличение ВРП может быть обусловлено просто созданием (без объективных на то оснований) свободной экономической зоны с льготным налогообложением, и регистрацией в ее пределах предприятий из других регионов – такой региональный «рост» будет происходить просто за счет аналогичного падения ВРП (налоговых доходов) в других регионах. Другой вариант неоптимальной экономической политики, максимизирующей рост региональных доходов (и/или внутреннего потребления) – так называемая «голландская болезнь», т.е. быстрое растрачивание высоко рентабельных ресурсов, без обеспечения долгосрочного роста (что приводит лишь к структурным искажениям в экономических системах). В случае если природные активы находятся в общественной собственности, бездумная погоня за сиюминутной выгодой может вызвать их бесконтрольное расточение (без адекватного улучшения благосостояния проживающих здесь людей). Регионы севера являются особенно уязвимыми для такого рода негативных сценариев «развития» экономических систем – ввиду того, что весьма значительная часть их промышленности основывается на эксплуатации природных ресурсов.

В связи с вышеизложенным мы считаем, что целью региональной экономической политики, которой было бы целесообразно руководствоваться администрации субъектов федерации в северных регионах России, может являться обеспечение устойчивого развития соответствующих территориальных систем. Многократное (и не всегда корректное) употребление этого термина привело к его определенному размыванию, поэтому сначала определим устойчивое развитие региональной экономической системы как увеличение (как минимум, отсутствие уменьшения) совокупного регионального богатства (РБ) соответствующей территории (иными словами – стоимость произведенного, добытого и построенного в регионе должно превышать стоимость потребленных при этом ресурсов). Конечно, мы не претендуем на оригинальность такого подхода, официально объявленного как основной императив развития современной цивилизации на конференции 1992 года в Рио-де-Жанейро.  Заметим, что ВРП отнюдь не является аналогом РБ, ибо при подсчете ВРП (во всяком случае, по ныне действующим методикам) не учитывается отрицательная стоимость промышленных загрязнений окружающей среды, и растрата невозобновляемых ресурсов.

Второе принципиальное отличие – включение в РБ, помимо (1) капитала и товарных запасов, (2) природных ресурсов, также и (3) человеческого капитала. Как следует из оценок, проведенных Всемирным банком [3, c. 8], человеческий капитал является основным компонентом национального богатства во всех рассмотренных странах. В России в целом по состоянию на начало ХХI века отношение стоимости природных ресурсов к человеческому капиталу близко к единице. Однако для северных региональных экономических систем оно должно существенно отличаться в более высокую сторону: при проживании на территории регионов севера только 8 % населения РФ здесь находится не менее половины запасов природных ресурсов. Поэтому для регионов севера РФ основная форма трансформации компонентов РБ: «природные ресурсы» > «основные фонды и товарные запасы», которая и будет нами рассмотрена в первую очередь (прирост человеческого капитала в регионах севера нами не рассматривается).

Чем хорош баланс в натуральной форме?

Основной экономической проблемой обсуждаемого подхода является проблема квантификации РБ (введения меры устойчивости развития). С нашей точки зрения, для решения этой проблемы может оказаться перспективным подход на основе построения региональных межотраслевых балансов в натуральной форме. (Во избежание недопонимания сразу поясним, что суть нашего подхода – дополнить существующие схемы отображения параметров региональных экономических систем новыми схемами (с новыми возможностями), но никак не отменить, скажем, систему национальных счетов (СНС) в денежной форме. Мы не обсуждаем далее достоинств ныне действующей СНС, а сосредоточиваемся на ее относительных недостатках, так как о достоинствах написано уже немало, а вот определенная односторонность чисто финансового счета обсуждалась значительно реже.)  Обоснуем этот тезис:

Концептуальные модели, на основе которых можно было бы решать обозначенные выше задачи стратегического планирования развития экономических систем на уровне регионов, должны быть, по нашему мнению, межотраслевыми, так как макромодели с ВВП без разбивки по отраслям не адекватны современным российским условиям (т.е. условиям кардинальной структурной трансформации экономики).  Этого, однако, недостаточно: в условиях глобализации устойчивость экономики регионов севера России (т.е. регионов с сырьевой ориентацией) зависит не только от структуры внутренних цен, но и от динамики цен мировых. Так, регионы с ярко выраженной сырьевой ориентацией и/или высокой энергоемкостью большей части продукции (т.е. фактически все регионы севера), чувствительны к изменениям внутренних и мировых цен на энергоносители: «Какие, скажем, цены на продукцию и ресурсы следует использовать для определения конкурентоспособности производств в сценариях присоединения или неприсоединения к ВТО? Мировые или внутренние? Если вторые, то пересчитанные по какому курсу рубля? Отсутствие ответов на эти вопросы, наверное, - одна из причин того, что до настоящего времени не существует каких-либо официально подтвержденных количественных оценок отраслевых последствий присоединения к ВТО…» [5, с. 28]. Это позволяет использовать сравнительное планирование в текущих ценах (как внутренних, так и мировых) только при краткосрочных оценках. В связи с этим модель (модели), которую мы ищем, должна быть легко перепрограммируемой на разные уровни мировых цен на сырье. Именно поэтому для обсуждаемых нами целей матрица межотраслевого баланса должна строиться в натуральных показателях (по всем отраслям, допускающим такой подход). Впрочем, и при использовании денежных единиц (характеризующих отрасли, продукцию которых объективно сложно выразить в натуральных показателях в силу несоизмеримости отдельных ее частей – как, например, строительство) в балансе должно фиксироваться перемещение реальных активов, а не виртуальное перемещение финансов.

Приведем конкретный пример на тему искажения реальной картины при использовании только лишь финансовых показателей: по данным еженедельника «Экономика и жизнь» [6-7] ВРП Мурманской области за 2001-2002 годы упал с 61335 млн. рублей до 44890 млн. рублей, т.е. более чем на 25 %. Но падение на 25 % ВРП - явление экстраординарное. Если бы это было связано с уменьшением натуральных показателей, то происходили бы массовые остановки предприятий, десятки тысяч людей теряли работу, и т.д. (всего этого де-факто не наблюдалось). Понятно, что в данном случае дело связано с вторичными манипуляциями статистическими данными (уводом доходов от налогов через подставные фирмы, зарегистрированные за пределами территории области, и т.п.). Случай этот не является чем-то уникальным – в современной России ситуация, когда производство физически находится в одном регионе, а управляющий центр, и, следовательно, финансовый учет, размещаются в другом - достаточно распространена.

Поэтому, опираясь главным образом на финансовые показатели (типа ВРП), можно придти к неверным выводам относительно реальных процессов в региональных экономических системах. Предлагаемая же нами схема МОБ наглядно отображает взаимосвязь затрат сырья, энергии и трудовых ресурсов с выпуском конечного продукта – то есть в сжатой и ясной форме дает интегральную картину функционирования экономики региона – комплиментарную к той картине, которую дает финансовый счет в рамках СНС (сравнение результатов этих двух подходов даст более глубокое понимание сущности процессов, происходящих в исследуемой региональной экономической системе).

Одно из важных достоинств предлагаемого нами подхода - возможность легко количественно оценивать те или иные стратегические альтернативы для экономики области путем подстановки различных уровней топливно-сырьевых цен (в зависимости от степени сближения внутренних и мировых цен, и динамики ценовых пропорций между продукциями отдельных отраслей): на входе в модель подаются различные уровни мировых цен на сырье и топливо, а на выходе мы получаем оценку эффективности функционирования экономической системы конкретного региона в глобализирующемся мире.

Взгляд с точки зрения системного анализа: Другой аспект обсуждаемого вопроса связан с тем, что любая экономическая система имеет весьма сложную структуру. Управление и контроль за поведением сложной системы любой природы с использованием только одного контура управления приводит, как правило, к серьезным трудностям, нарастанию внутренних проблем и сбоев в управлении, и т.д. Уже поэтому монетарные контуры управления и контроля над экономическими системами желательно дублировать управленческими контурами иной природы (в нашем случае – балансами в натуральных показателях).

Ранее нами [8] разработан МОБ Мурманской области по состоянию на 2000 год (см. табл. 1). Главная его особенность – представление процесса воспроизводства трудовых ресурсов не в III-м квадранте таблицы, а в I-м, в строке «социальная инфраструктура» (в нее агрегированы отрасли, оказывающие рыночные и нерыночные услуги населению, за исключением железнодорожного и морского транспорта: система административного управления, коммунальное хозяйство, культура, связь, торговля, здравоохранение, и т.д.). В рамках нашего подхода социальная инфраструктура интерпретируется как отрасль, поставляющая в другие отрасли рабочую силу.

Несмотря на различную ведомственную подчиненность (формы собственности), предприятия области имеют общую региональную энергетическую систему и единую социальную инфраструктуру (экстремальная природная среда цементирует структурные элементы жизнеобеспечения работников арктической экономики в единый комплекс; в конечном счете промышленные предприятия оплачивают не только зарплату своих работников и издержки производства, но – через выплату налогов, - и содержание всего остального населения). С учетом географического положения региона, затраты на воспроизводство трудовых ресурсов существенно выше средних по стране, и должны явно учитываться в модели.

Насколько целесообразна предлагаемая нами модификация, и какие новые возможности открывает? Отвечая на этот вопрос, заметим, что любой формальный метод обработки статистической информации сам по себе нового знания не производит: все выводы в неявной форме уже содержатся в исходных данных. Смысл этого (и любого иного) варианта МОБ – в представлении экономической информации предельно наглядно; второстепенные информационные сигналы желательно скрыть, а главные отобразить в форме, оптимальной для восприятия и обработки. Тем самым минимизируются информационные издержки поиска и обработки соответствующей статистики; в то же время в нашем распоряжении в наглядной форме оказываются данные, адекватные поставленной задаче.

Обобщая конкретный пример МОБ в таблице 1, попробуем выделить черты, общие для региональных экономических систем севера РФ. Прежде всего, для отраслей, занятых добычей и первичной обработкой сырья, коэффициенты прямых затрат почти всегда близки к нулю – так как фактически вся продукция этих отраслей (составляющих основное ядро региональной экономики сырьевых областей) не используется на территории региона, а идет на экспорт. Иными словами, связь между большинством отраслей региональной экономики весьма мала, и изменения в одних отражаются только на части других. Далее: сами эти изменения в объемах выпуска сырьевых отраслей (а также в ценах на сырье), как правило, не связаны с социально-экономическими процессами внутри региона (так как спрос формирует отнюдь не регион), то есть задаются экзогенно, в то же время сами ресурсы находятся на территории региона. В связи с этим возможности макроэкономического межотраслевого регулирования (в духе Кейнса) на региональном уровне в северных регионах принципиально меньше, чем в среднем по стране: эффект мультипликации в экономической системе, состоящей из почти не связанных между собой блоков, будет фактически отсутствовать.

Напротив, контроль за изъятием невозобновляемых ресурсов, и восстановлением возобновляемых – безусловно, эффективен прежде всего на уровне региона. Именно это представляется нам одной из важнейших задач при реализации концепции УР в северном регионе. Возможной формой для этого может служить региональные МОБ (обязательно как в стоимостном, так и в натуральном выражении), дополненные строками, отражающими эксплуатацию промышленностью региона возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсов. Пример формы МОБ такого рода приведен в таблице 2.

Отметим, что методически важным является раздельный счет возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсов. возобновляемые природные ресурсы – т.е. воздух, вода, лес, рыба, и др. – в соответствии с Концепцией перехода Российской Федерации к устойчивому развитию [9] должны изыматься в объемах, позволяющих природным системам возвращаться в состояние полного восстановления исходного потенциала, если же какое-либо предприятие (отрасль в целом) переходит эту грань – то помимо рентных платежей, оно должно компенсировать ущерб от разрушения биосистем – что, собственно, и должно учитываться при определении совокупного эффекта от функционирования территориальной экономической системы (для выполнения требования устойчивости развития соответствующей региональной системы сумма по колонке «стоимость» должна быть больше нуля). Сегодня значительная часть населения не вполне отдает себе отчет в реальной стоимости биосистем. Так, полезный эффект только от 1 га болот, по подсчетам экспертов Nature [10], составляет 19580 долларов в год. Соответственно, предприятие, разрушившее экосистемы в радиусе 25 км (пример такого рода в Мурманской области – комбинаты в гг.Мончегорск и Никель), наносит тем самым ущерб в миллиард долларов ежегодно!

В чем мы видим достоинство именно такой схемы оценки степени устойчивости развития региональной экономической системы? Главная трудность такого рода оценок – отсутствие объективной меры стоимости как восполнимых, [1] так и невосполнимых [2] ресурсов. В такой ситуации введение единой методики оценки представляется преждевременным; достоинство же нашего подхода (простота изменения вводных условий для оценки степени устойчивости экономики региона в различных сценариях развития) - оказывается востребованным: с изменением экологического законодательства для оценки степени устойчивости развития какого-либо региона достаточно будет просто поменять в таблице 2 вектор цен на ресурсы, и перемножить его на объемы изъятия.

Выводы

Целью региональной экономической политики, которой было бы целесообразно руководствоваться администрации субъектов федерации в северных регионах России, может быть увеличение совокупного регионального богатства.

Основной экономической проблемой обсуждаемого подхода является проблема квантификации (введения меры устойчивости развития).

Показано, что для решения этой проблемы может оказаться перспективным подход на основе построения региональных межотраслевых балансов в натуральной форме.

Литература

1.      1.      Гранберг А.Г. Основы региональной экономики. М.: ГУ ВШЭ, 2000.

2.      2.      Совершенствование системы государственного экономического регулирования в регионах севера России. Апатиты: ИЭП КНЦ РАН, 2002.

3.      3.      Поиск. 2001. № 12.

4.      4.      Узяков М.Н. Проблемы построения межотраслевой модели равновесия российской экономики // Проблемы прогнозирования. № 2, 2000. С. 20-33.

5.      5.      Петров Ю. Присоединение России к ВТО: к оценке последствий и обоснованию стратегии // РЭЖ, № 11-12, 2002. С. 16-42.

6.      6.      Экономика и жизнь. 2002. № 51.

7.      7.      Экономика и жизнь. 2004, № 2.

8.      8.      Егоров Д.Г., Егорова А.В. Планирование развития на основе межотраслевого баланса (на примере Мурманской области) // Экономист. 2006. № 1. С. 43-51.

9.      9.      Указ Президента РФ от 1 апреля 1996 г. № 440 «О концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию».

10.    Costanza R., d’Agre R., de Groot R., Farber S., Grasso M., Hannon B., Limburg K., Naeem S., O’Neill R.V., Paruelo J., Raskin R.G., Sutton P., van den Belt M. The value of the world’s ecosystem services and natural capital // Nature. V. 387, 15 May, 1997. Pp. 253-260.10.     

11.    11.    Вальтух К.К. Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики. М.: Янус-К, 2001.

 

 

таблица 1.

Межотраслевой баланс Мурманской области по состоянию на 2000 год, с оценкой экспортно-импортного баланса в мировых ценах.

отрасли	ед. измер.		№ отр.	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	внутр. потр.	ВРП	экспорт		цена, тыс.$	Стоимость,  млн. $
Социальная инфраструктура	тыс. чел.		1	232	11	19	14	24	6	26	5	39	21	31	428	550	122
электроэнергетика	мн. КВт-ч		2	2578	1850	1825	1108	3523	1141	24	153	257	47	203	12710	17400	4690		100	469,0
горнохимическая	тыс.тонн		3												0	10700	10700		44	470,8
черн.металлургия	тыс.тонн		4												0	7100	7100		19	133,2
медно-никелевая	тыс.тонн		5												0	185	185		5270	975,0
алюминиевая	тыс.тонн		6												0	92	92,2		1800	166,0
рыбная	тыс.тонн		7	15											15	602	588		1214	713,5
морской транспорт	млн. т*км		8				14000		992						14992	19484	4492		2,5	11,2
ж/д транспорт	млн. т*км		9	968	1	4450	2913	399	184	13	10	15	240	991	10184	10184	0		13,5	0,0
потребительских товаров	млн. руб		10	1921											1921	1996	75		33	2,5
фондообразующие	млн. руб		11	1979	441	164	169	290	88	422	1090	105	209	253	5210	5210	0		33	0,0
ИМПОРТ v	суммарная стоимость экспорта:   .																			2941,2
топливо	тыс. тут			1142	199	437	309	427	48	627	565	64	291	96	4204				75	316,6
ж/д транспорт	млн. т*км			1714	298	655	463	641	342	940	848	96	436	144	6577				13,5	88,8
машиностроение	млн. руб			186	120	340	190	700	110	90	60	90	5	5	1896				33	63,2
уран	Тонн				150										150				780	117,0
глинозем	тыс. тонн								180						180				195	35,1
файнштейн	тыс. тонн							141							141				1581	222,9
потребительских товаров	млн. руб			18195											18195				33	606,5
														суммарная стоимость импорта:   .						1450,1

 

Комментарии к таблице 1: строка 1 - содержит данные по численности работников в отраслях экономики региона (в колонке «1» по данной строке агрегированы работники ЖКХ, торговли, управления, связи, культуры, науки, образования, здравоохранения, - т.е. отраслей, образующих социальную инфраструктуру региона; в колонке «ВРП» - общее число трудоспособного населения, в колонке «экспорт» - численность избыточных трудовых ресурсов). строка 10 – в нее агрегированы сельское хозяйство, легкая, лесная, пищевкусовая, мукомольная промышленность, и другие (за исключением небольшого экспорта изделий из древесины, продукция этих отраслей потребляется населением области). строка 11. Строительство и производство строительных материалов, а также машиностроение и металлообработка агрегированы в единую отрасль как образующие основные производственные фонды. Развернутые комментарии (c указанием источников статистической информации) к данной таблице приведены в [8].

таблица 2.

Общая форма межотраслевого баланса в натуральном выражении экономической системы северного региона РФ.

 

отрасли	№ отр.	1	2	3	4	5	экспорт(+) / импорт(-)	цена	Стоимость
Социальная инфраструктура (воспр. трудовых рес.)	1	а11	а12	а13	а14	а15
топливная и электроэнергетика	2	а21	а22	а23	а24	а25	+/-	с2	с1* (эксп/имп2)
транспорт	3	а31	а32	а33	а34	а35	0	с3
фондообразующие	4	а41	а42	а43	а44	а45	0	с4
Добыча и первичная переработка сырья	5	0	0	0	0	0	+	с5	С5*(эксп/имп5)
ИМПОРТ  и потребление ресурсов ↓
Потребление возобновляемых ресурсов	6	а61	а62	а63	а64	а65	-	с6	с6*(эксп/имп6)
Потребление невозобновляемых ресурсов	7	0	0	0	0	а75	-	с7	с7*(эксп/имп7)
Ввоз потребительских товаров	8	а81	0	0	0	0	-	с8	с8*(эксп/имп8)
Ввоз продукции машиностроения	9	а91	а92	а93	а94	а95	-	с9	с9*(эксп/имп9)

 

Комментарии к таблице 2: Отдельная строка общей формы в конкретном балансе может замещаться несколькими (так, строка 5 «Добыча и первичная переработка сырья» в случае Мурманской области  соответствует «горнохимическая промышленность», «черная металлургия», «цветная металлургия», «рыболовство»).

 В колонке «экспорт(+) / импорт(-)» знак «+» означает отрасли,  экспортирующие свою продукцию за пределы региона, «-» - соответственно, импорт. «+/-» в строке 2 означает, что общего случая здесь нет: Мурманская область, например, экспортирует электроэнергию, и ввозит топливо; в Ямало-Ненецком автономном округе ситуация обратная.