И все-таки можно ли жить и работать на Севере? (опыт количественной оценки)

 

Егоров Д.Г., Егорова А.В.

 

Последние годы на самых разных уровнях активно обсуждается проблема выбора стратегии социально-экономического развития Севера России. Целесообразно ли рассматривать Сибирь и Российский Север как место для стационарного проживания населения, или же северные регионы России следует осваивать вахтовым методом, сводя численность резидентов-северян к минимуму? Ранее нами[1] было отмечено, что в большинстве случаев сторонники обоих указанных взглядов, как правило, считают, что обсуждать здесь нечего («и так все понятно»), т.е. проводят оценку, исходя из заранее предопределенного результата, следующего из молчаливо принимаемых ими принципов. Примером такого рода оценки является, по нашему мнению, и широко обсуждаемая последнее время работа Ф.Хилла и К.Гэдди «Сибирское проклятье»[2]. В данной работе мы предлагаем свой подход (на примере Мурманской области) для такого рода оценки, максимально, по нашему мнению, очищенный от априорной предопределенности результата. Он может быть сведен к 2-м вопросам:

1. Жизнеспособна ли экономика региона – такая, какая она есть сейчас?

2. Целесообразно ли масштабное сокращение численности населения региона? Приведет ли оно к росту устойчивости как региональной экономической системы, так и России в целом?

Первый вопрос, по нашему мнению, не может быть решен оценкой средней температуры региона (как это делают Ф.Хилл и К.Гэдди): помимо географически обусловленных издержек на отопление, содержание социальной инфраструктуры и транспорт, северный регион может иметь и плюсы от компактного проживания населения рядом с уникальными природными ресурсами. Более перспективно оценивать регион как социально-экономическую систему по балансу ввоза-вывоза, составленному в натуральных показателях. Расчет во внутренних ценах мы считаем неприемлемым в силу того, что российская экономика находится (и, весьма вероятно, еще длительное время будет находиться) в состоянии структурной и ценовой перестройки. Так, рассматриваемая нами Мурманская область, как регион с ярко выраженной сырьевой ориентацией и высокой энергоемкостью большей части продукции, чувствительна к изменениям в экономической конъюнктуре (связанной, например, с требованиями ВТО, касающимися экспортно-импортного регулирования, и особенно выравнивания внутренних и мировых цен на энергоносители).[3]

Однако и мировые цены подвержены резким колебаниям. Так, для Мурманской области исследуемая ситуация усугубляется тем, что значительный объем ее экспорта приходится на такие виды сырья (цветные металлы, минеральные удобрения), конъюнктура которых подвержена резким и малопредсказуемым колебаниям. Это позволяет использовать сравнительное планирование в текущих ценах (как внутренних, так и мировых) только при краткосрочных оценках. Если же мы имеем баланс в натуральных единицах, то в него можно легко подставлять тот или иной прогнозируемый вектор мировых (внутренних) цен, и получать интегральную оценку региональной экономической системы.

Пример такого баланса для Мурманской области приводится в таблице 1: его положительное сальдо, в частности, фиксирует, что при приведении внутренних цен к мировым (например, при вступлении РФ в ВТО) рассматриваемая региональная экономическая система имеет значительный запас устойчивости.

Оценим степень устойчивости фиксируемого в таблице 1 положительного экспортно-импортного сальдо Мурманской области к возможному изменению глобальной экономической конъюнктуры (и, следовательно, изменению вектора мировых цен). В нашем случае критичными являются цены на экспортные и импортные товары, вносящие максимальную долю в стоимостный баланс: электроэнергия, цветные металлы (никель, медь, алюминий), фосфатные удобрения (апатитовый концентрат), рыба (для экспорта) и топливо, уран, потребительские товары (для импорта). Конечно, краткосрочные колебания рыночной конъюнктуры спекулятивного характера рациональному прогнозу не поддаются в принципе, однако качественный анализ долгосрочных факторов здесь вполне возможен. Прежде всего, сократим количество независимых переменных анализа:

а) цены на электроэнергию, с одной стороны, и топливо и уран являются связанными, так как большая часть электроэнергии в мире производится на тепловых и атомных станциях; также связанными являются цены на электроэнергию и алюминий (сырье для производства алюминия в мире фактически неисчерпаемо, а сам процесс производства весьма энергоемок);

б) потребительские товары чрезвычайно разнородны, однако не менее половины из 602 млн. долларов их регионального потребления приходится на продовольствие. С учетом роста дефицитности рыбных ресурсов достаточно обоснованно можно предположить, что рост цен потребительской корзины не будет опережать роста цен рыбопродуктов (одной из основных экспортных статей региона). Кроме того, цены потребительских товаров достаточно тесно связаны с топливно-энергетическими тарифами. С учетом вышеуказанных связей, независимыми переменными в нашем анализе выступают: никель + медь (причем удельный вес меди значительно ниже – так как ее стоимость по сравнению с никелем в несколько раз ниже), фосфаты и топливо. Следовательно, критичным для оценки устойчивости региональной экономической системы будет соотношение долговременных трендов изменения цен на топливо, с одной стороны, и на никель и фосфатные удобрения – с другой. Реальна ли угроза ситуации, когда цены на топливо длительно растут, а на никель и фосфаты – падают?

Уже достаточно длительное время мировая добыча нефти не компенсируется приростом запасов; в долговременной перспективе рост цен на нефтепродукты, и, вслед за ними, на топливо вообще – неизбежен[4]. В то же время, рост этот в обозримом будущем (ближайшие десятки лет) вряд ли будет чрезмерным: как отмечает О.Б.Брагинский[5], рост цен на нефть дает возможность производства в промышленных масштабах альтернативных видов топлива.[6] С другой стороны, никель и фосфаты также относятся к видам сырья, по которым обеспеченность добычи запасами последнее время (начиная с 70-х годов) снижается, и по состоянию на конец ХХ века ниже, чем для топливно-энергетического сырья[7]. По данным, приведенным в БИКИ от 22.05.03, разведанных запасов никеля хватит на ближайшие 40 лет. Эта оценка сопоставима с прогнозными данными по нефти[8], но, в отличие от нефти, никель по состоянию на сегодня не имеет ресурса-заместителя. На фосфатные ресурсы в долговременной перспективе также прогнозируется повышенный спрос: каждые 10-15 лет в мире происходит удвоение их добычи;[9] фосфорные удобрения уже сейчас являются самыми дефицитными, а в связи с продолжающимся ростом населения в мире и деградацией почв неизбежно дальнейшее увеличение спроса. В связи с вышеизложенным мы считаем, что ситуация долгосрочного превышения роста тарифов на импортируемые в регион товары над тарифами экспортными маловероятна. Следовательно, рассматриваемая нами региональная экономическая система Мурманской области имеет весьма значительный потенциал устойчивости к экзогенным шокам, связанным с вовлечением ее в процессы глобализации мировой экономики.

Теперь обратимся ко второму вопросу: целесообразно ли резкое сокращение постоянно проживающего в регионе населения?[10] Или: целесообразен ли переход экономики региона на вахтовый метод?

по состоянию на 2000 год общее количество жителей Мурманской области составляло около миллиона человек; за вычетом закрытых административно-территориальные образований МО РФ - 820 тыс. человек; из них трудоспособное население – 673 тыс. человек. Официально в экономике области занято 550 тыс. человек.[11] Казалось бы, на территории области находится 123 тыс. человек избыточных трудовых ресурсов? Оценка эта, однако, является максимальной, и, вероятно, завышенной (часть формально безработных на самом деле вовлечена в серую экономику региона, не фиксируемую в статистике). Но главным аргументом за сохранение на территории области имеющихся трудовых ресурсов является то, что в ближайшие годы с высокой степенью вероятности разработка месторождений нефти и газа Арктического шельфа станет крупномасштабной (возможна также реализация проектов по транзиту нефти и газа Сибири в Европу и Америку через территорию региона). Структура экономики региона может претерпеть в связи с этим большие изменения: одним из следствий этого будет уменьшение избыточности трудовых ресурсов в связи с их вовлечением в развитие топливно-энергетического комплекса. Главным же является то обстоятельство, что в связи с резким уменьшением рождаемости последних полутора десятилетий количество вступающих в трудоспособный возраст молодых людей будет устойчиво меньшим, нежели количество выбывающих из трудоспособного возраста. Общее количество населения региона в возрасте 40-60 лет на начало 2001 года составляло 305 тыс. чел.; замещающее их в ближайшие 20 лет поколение в возрасте 0-20 лет составляло в то же время 243 тыс. чел. – то есть более чем на 60 тыс. человек меньше.[12] Следует отметить, что указанное сокращение трудовых ресурсов региона – долговременный фактор, который начнет действовать уже в ближайшие несколько лет, и действие его продлится, вероятно, значительно дольше, нежели ближайшие 2 десятилетия (наблюдающееся в регионе последние несколько лет некоторое повышение уровня рождаемости еще очень далеко от того уровня, с которого происходит хотя бы простое воспроизводство населения).

Остается, однако, вопрос с нетрудоспособным населением (детьми и пенсионерами): из 820 тысяч населения они составляют 270 тыс. человек. Из 550 тысяч трудящихся в регионе 318 тыс. человек работают в цветной и черной металлургии, на транспорте и добыче природных ресурсов, а 232 тысяч работников заняты в социальной инфраструктуре региона (это - ЖКХ, торговля, управление, связь, культура, наука, образование, здравоохранение, т.е. отрасли, обеспечивающие выживание населения). Следовательно, почти половина работников социальной инфраструктуры обслуживает нетрудоспособное население. Таким образом, считая избыточные на 2000 год трудовые ресурсы целесообразными для сохранения, переходом на вахтовый метод все равно можно сократить население области почти на 400 тысяч человек. Стоимость содержания населения на территории региона в мировых ценах – 736 млн. долларов[13]. Казалось бы, экономический эффект от внедрения вахтового метода будет равен половине этой суммы?

Ответ на этот вопрос, однако, не так прост: покидающие регион люди не исчезают, а уезжают в другие регионы РФ; их обустройство и содержание оплачивается из бюджета РФ, основной источник пополнения которого – поступления от эксплуатации природных ресурсов регионов-доноров. Будет ли выигрыш от перемещения «избыточного» населения в среднюю полосу РФ превышать дополнительные расходы на его обустройство на новых местах? Введение вахтового метода вряд ли существенно изменит совокупный уровень потребления: в самом радикальном варианте вахты область покинет не более 110 тысяч трудоспособного населения (то есть 25 % оного). Предположим, что все они будут получать заработную плату в 2 раза ниже, чем ранее – хотя реальная разница в уровне заработной платы в Мурманской области и в средней полосе РФ существенно ниже.[14] Вахтовые же рабочие будут оплачиваться скорее по более высоким тарифам (компенсирующим ущерб от длительного расставания с семьями). Совокупная экономия по потреблению здесь не может превысить 10 %, то есть (603 + 82)/10 = 68 млн. долларов. Предполагая, что расход топлива на отопительный период в средней полосе РФ для вывозимых 400 тысяч населения в 2 раза меньше, чем в Мурманской области, получаем еще 27 млн. долларов экономии (это – тоже максимальная оценка, так как при централизованном отоплении высоки постоянные издержки; построение же новых тепловых сетей, рассчитанных на обслуживание вдвое меньшего населения, опять-таки потребует дополнительных расходов). Избыточный расход электроэнергии в полярную ночь частично компенсируется экономией в полярный день; предположим, тем не менее, что расход электроэнергии выехавшими будет на 10 % меньше – это даст еще 7 млн. долларов экономии. Уменьшение летнего отпускного пассажиропотока будет с избытком компенсировано частыми перемещениями вахтовых рабочих, так что транспортные издержки скорее возрастут. Таким образом, максимальная оценка экономии от введения в регионе вахтового метода – 100 млн. долларов в год, или около 250 долларов в год на одного покинувшего регион человека, что, вероятно, не компенсирует требуемых для проведения такой масштабной социально-экономической трансформации капитальных вложений (во всяком случае, в рассматриваемом нами случае Мурманской области).

во избежание недоразумения, сразу отметим, что мы далеки от того, чтобы распространять полученные нами выводы на любой российский регион Севера или Сибири. Мы предлагаем свой подход к такой оценке – и только. Для каждого конкретного случая требуется своя оценка. Возможно, что для других северных регионов РФ оценки будут другими; важно, однако, чтобы они опирались на количественные показатели, а не эмоционально окрашенные качественные оценки.

таблица 1. экспортно-импортный баланс Мурманской области по состоянию на 2000 год (в мировых ценах)[15].

Номенклатура  продукции	Ед. измер. экспорта/ импорта	экспорт	импорт	цена, тыс. $	Стоимость, млн. $
электроэнергия	мн. КВт*ч	4690		50[16]	234,5
уран[17]	тонн		150	780	-117
апатитовый концентрат	тыс. тонн	10700		44	470,8
Железная руда	тыс. тонн	7100		19	134,9
Никель и медь	тыс. тонн	185		5270	975,0
файнштейн	Тыс. тонн		141	1581[18]	-223
Алюминий	тыс. тонн	92,2		1800	166,0
Глинозем	Тыс. тонн		180	195	-35
Рыба	тыс. тонн	588		1214	713,5
морские перевозки[19]	мн. т*км	4492		2,5	11,2
топливо	Тыс. тут[20]		4159	75	-317
ж/д перевозки	мн. т*км		6577	13,5	-89
потребительские товары	Мн. руб		18120	33[21]	-603
Техника	Мн. руб		1896	33	-63,2
Σ					+ 1263,8