О теоретической альтернативе экономическому МЕЙНСТРИМУ
© 2013 г. Д. Егоров
«Мировая экономика и международные отношения»,
№ 7, 2013. С. 70-78.
Неоклассическая экономическая теория (так
называемый экономический мейнстрим)
имеет системные дефекты, искажающие
восприятие экономической реальности. Главный из них – отрицание категории “стоимость”,
что влечет за собой распространение манипулятивных финансовых технологий, когда деньги
и ценные бумаги становятся знаками без эталона и таким образом теряют свойство
объективной меры, в обороте ценных бумаг необратимо увеличивается разрыв знаков
со значением, и т.д. С этим связана необходимость реформации экономической
теории.
Новая экономическая теория должна быть
интегральной, то есть объединять на едином понятийном фундаменте все основные
течения современной экономической мысли. Но это не означает, что она должна
создаваться “с нуля”. Так,
математика до середины 19-го в. представляла собой совокупность слабо связанных
между собой теорий. Интеграция в единое целое произошла тогда, когда в рамках
теории множеств удалось интерпретировать главные понятия математики. И для
этого не потребовалось “переписывать” ее заново.
Создание интегральной экономической теории предполагает формирование такой первичной системы принципов (аксиом), в рамках которой основные теоретические схемы представляли бы собой частные случаи (при тех или иных дополнительных условиях).
Настоящий текст есть наш вариант такой
базовой теории.
Полезность – это способность удовлетворять ту или иную потребность. Полезные объекты могут быть редкими, то есть присутствовать в универсуме в количестве, недостаточном для удовлетворения потребностей всех желающих.
Ценность – редкая полезность. Стоимость – мера ценности объекта, некое общее свойство, позволяющее проводить сравнение и обмен различных по своей природе вещей.
Важно отметить: определение ничего не говорит о природе стоимости. Эта категория вводится а priori[1], ее введение не означает, что она "на самом деле есть" – это теоретический конструкт.
Элиминирование стоимости – закономерное следствие господства в науке конца
XIX в. философии
позитивизма, предписывающей
изгонять из науки метафизические, то есть не сводимые к опыту понятия. Таковым
была объявлена и “стоимость” наряду с “силой”, “материей”, “атомом” и др. В настоящее время законность
введения идеальных теоретических конструктов не ставится под сомнение ни в
науке вообще[2], ни в
экономической теории[3],
однако, категория “стоимость” продолжает подвергаться “методологическим” (на самом деле –
идеологическим) атакам. Это глубоко закономерно, поскольку дискуссия о стоимости – это, в сущности, дискуссия о легитимности всего современного
мирового финансово–экономического порядка.
Труд – целесообразная деятельность, овеществляющая некоторую идеальную модель. Человек есть система, “поглощающая” из окружающей среды порядок (информацию). Элементный химический состав потребляемых человеком веществ на входе и на выходе один и тот же, разница же в изменении структуры потребленных веществ (она частично или полностью разрушается, следовательно, содержащаяся в ней информация уменьшается). Это касается как продуктов питания, так и предметов длительного использования, основных фондов предприятий – то есть любой формы потребления.
В окружающей среде можно искать нужные человеку продукты, что и является основным занятием людей на стадии присваивающего хозяйства. Однако количество полезных продуктов, генерируемых единицей окружающей среды, ограничено ее способностью к естественному воспроизводству. Для увеличения полезных для себя продуктов человек преобразует среду, создавая объекты, содержащие большее количество информации с желательной структурой (удовлетворяющей какую-либо потребность), то есть трудится. труд есть создание стоимости.
когда любое благо переходит от одного агента к другому, оценивающему это
благо более высоко, суммарная оценка имеющихся в их распоряжении благ
возрастает. Этот выигрыш, подлежащий распределению между участниками акта,
называется излишком[4].
Можно
трактовать “излишек” как перемещение ресурса от одного агента к другому, создающее новую
комбинацию с эмерджентным эффектом, который увеличивает совокупную стоимость
имеющихся у обоих агентов ресурсов.
Акт
труда состоит в соединении в единую систему различных типов ресурсов (рабочей
силы, природных ресурсов, артефактов, информации) с целью овеществления какой-либо идеальной модели.
Побудительным мотивом здесь является то, что результат труда превышает
затраченные на него издержки[5].
Акт труда приводит к появлению излишка (в
понятии М.Алле).
Мы придерживаемся информационной теории стоимости. Исторически ей предшествовали трудовая и энергетическая теории.
В соответствии с трудовой теорией мерой стоимости служит количество затраченного труда, измеряемое, как правило, в единицах времени. Очевидно, что при такой трактовке рассматриваемая нами категория применима только к артефактам.
трудовая теория стоимости оказалась недостаточно универсальной, поскольку стоимостью могут обладать и вещи, не являющиеся результатами труда (природные ресурсы).
Энергетическая теория стоимости основывается на представлении о том, что “труд – такая затрата мускульной силы человека или используемых им животных и машин, результатом которой является увеличение энергии Солнца, аккумулированной на Земле”[6]. Действительно, во многих актах труда человек совершает работу, превышающую его мускульные возможности, за счет использования внешних потоков энергии (в конечном счете сводящихся к энергии Солнца).
Однако есть много таких видов труда, где внешняя энергия не используется (например, сборка микросхемы). Труд в понимании Подолинского есть частный случай труда в нашем понимании (труд как воплощение идеальных моделей), то есть не охватывает всего объема понятия “труд”. Мышление, результатом которого будут новые идеальные модели (в результате чего в будущем кто-то сможет их применить для преобразования среды), является трудом, а просто физические (энергетические) усилия – это еще не труд: хаотическое воздействие на окружающую среду неэффективно с точки зрения создания полезных объектов.
Энергетическая теория стоимости не подтверждается и конкретными расчетами межотраслевых балансов[7].
из всех предметов универсума можно выделить множество ценных предметов (носителей стоимости), состоящего из двух подмножеств: артефактов и природных объектов. Попробуем найти то общее, что присуще как результатам труда, так и природным объектам (то есть точки соприкосновения трудовой теории стоимости и неоклассической концепции, связывающей цену в первую очередь с редкостью блага):
1) Труд как овеществление мышления есть увеличение количества информации в продуктах труда, то есть – овеществление информации.
2) Природные объекты тоже могут быть квантифицированы на основе информации как по их сложности (в этом случае мы определеляем количество информации, разделив интересующий нас объект на элементы), так и в аспекте редкости (в этом случае сам объект рассматривается как элемент более общей системы, в которой определяется количество информации, соответствующее его относительной редкости)[8].
3) Из (1–2) следует, что в основе стоимости как результата труда, так и редкости вещи –
информация. Это позволяет рассматривать стоимость в качестве информационной меры ценности объекта.
при обмене образуются новые комбинации ресурсов (новые объекты) с новым набором информационных характеристик. При этом сумма их значений может увеличиваться, что приводит к появлению распределяемого излишка.
Ввести квантификацию для количества информации, отражающего стоимость объекта (или степень деградации структуры потребленных объектов) достаточно просто в каждом конкретном случае (задав степень деления системы на отдельные элементы с использованием известной формулы Шеннона) и весьма сложно – в случае общем. Главная сложность в том, что стоимость имеется только у объектов, которые обладают, помимо структуры и редкости, также полезностью. Если и структуру, и редкость можно квантифицировать на основе той или иной модификации формулы Шеннона, то полезность есть функция также и мира идеального.
Даже если не принимать во внимание разнообразие индивидуальных вкусов и
предпочтений и рассматривать некую среднюю полезность, то и она определяется не
только свойствами самого объекта, но и достигнутым в обществе уровнем знаний.
Поэтому она исторична, а значит, имеет смысл говорить о полезности какого-либо
фактора труда только относительно
конкретного уровня знаний (науки и технологии).
Так, в XIX веке уран почти не
имел применения, а в ХХ-м стал стратегическим ресурсом, обладающим высокой
стоимостью. Другой, достаточно распространенный радиоактивный элемент – торий –
в современных промышленных атомных реакторах не используется, а потому его
стоимость существенно ниже. Однако она может возрасти, если в будущем будут
разработаны ториевые реакторы.
Таким образом, информационная стоимость факторов производства и результатов труда может оцениваться только для заданного множества идеальных моделей.
Цена – субъективное преломление стоимости через идеальный мир человека, в котором происходит отнесение свойств объекта к совокупности идеальных объектов сознания конкретных индивидов, вступающих в сделку. И чем точнее субъективные модели продавца и покупателя (говоря проще, их знания) соответствуют предметной области, в которой происходит квантификация стоимости, тем точнее цена соответствует стоимости.
Вычисление информационного значения стоимости в общем случае – процедура не только сложная, но и излишняя, поскольку прагматически важные величины цен проще получить посредством обратной связи через рынок. Из этого, однако, не следует отрицание стоимости как объективной основы наблюдаемого феномена цены. Также как в математике уже доказательство существования решения какой-либо задачи является важным шагом вперед (и позволяет доказывать новые теоремы), теоретическая возможность вычисления информационной стоимости уже выбивает почву из-под ног в рассуждениях субъективистов типа Хайека о несоизмеримости предпочтений участников рынка.
Проиллюстрируем этот тезис аналогией с управлением автомобилем: угол поворота руля для прохождения виража можно рассчитывать с учетом законов механики, конструкции рулевого управления и т.д. Но проще определить его “на основе обратной связи” (шофер видит, что машина развернулась на нужный угол, и перестает поворачивать руль). В то же время не использование водителем при управлении автомобилем формул механики, вряд ли дает основание для вывода о том, что автомобиль законам механики не подчиняется (и тем более неправомерно утверждать, что эти законы не существуют, или что они есть субъективное соглашение “заинтересованных сторон”).
Экономическая система – система, способная создавать новую и распределять имеющуюся стоимость (выявлять и распределять излишки). Экономика – наука о функционировании экономических систем. Минимальная экономическая система – индивид, обладающий ресурсами для труда. В общем случае – это множество индивидов с заданными на этом множестве отношениями выявления и распределения излишков. Элементом экономической системы может быть экономическая система более низкого уровня. Рынок – информационная среда экономической системы, в которой передается экономически значимая информация.
Экономические системы не ассоциативны. Если мы имеем две экономические системы с набором элементов соответственно а1:б1:в1 и а2:б2:в2, то рекомбинация элементов (например: а1:б1:в2 и а2:б2:в1)может привести как к увеличению, так и к уменьшению совокупной стоимости новых систем.
Есть, однако, важнейший частный случай: специализация и разделение труда между работниками, как правило, резко увеличивают его эффективность. Чем ẏже специализация (то есть чем больше индивидов кооперируются в процессе труда), тем больше излишки. Это не следствие экономических отношений, а, напротив, причина появления экономических систем и их перманентного роста.
Разделение труда предполагает управление (планирование и контроль
выполнения планов) – централизованное и/или сетевое
(распределенное)[9]. Любое
управление сопровождается издержками сбора и передачи информации, растущими по
мере увеличения системы быстрее, чем она сама, что становится фактором ограничения размеров экономических систем.
Конкуренция централизованного и сетевого типов управления порождает
разнообразие конкретных форм экономических систем.
Модель “идеального рынка” (одна из простейших теоретических
моделей экономики, базовая для анализа) строится на нескольких исходных
принципах:
1) ограниченности ресурсов – имеющихся ресурсов недостаточно для удовлетворения всех человеческих потребностей (ресурсы, не удовлетворяющие этому определению, называются даровыми)[10];
2) предоставления
информации – все агенты
передают значимую информацию в общее пользование полностью, объективно, и
бесплатно;
3) абсолютной рациональности – все агенты имеют адекватные модели реальности (могут мгновенно обрабатывать всю значимую информацию, и предсказывать действия любого другого агента);
4) независимости экономических агентов – агенты принимают решения независимо друг от друга[11];
5) максимизации полезности – любой индивид стремится к максимуму функции собственной полезности. На основе полной информации (2), пользуясь своим интеллектом (3), не испытывая принуждения (4) он выявляет и распределяет все имеющиеся излишки. Если интерпретировать распределение излишка как поиск комбинации с максимальной стоимостью, этот принцип трансформируется в принцип максимизации стоимости.
Как показал М. Алле, система, описываемая принципами (1–5), эволюционирует к такому состоянию, когда излишки отсутствуют. Если абстрагироваться от пространственных ограничений, это произойдет мгновенно, в противном случае для этого потребуется время[12]. В соответствии с теоремами эквивалентности Алле ситуация отсутствия излишков есть одновременно ситуация равновесия и максимальной эффективности экономики[13].
Анализ Алле может быть распространен и на случай отказа от принципов (2–3), когда состояние максимальной эффективности не может быть достигнуто (ввиду нехватки времени), но система к нему стремится.
Если бы реальные экономические системы полностью соответствовали
приведенным выше принципам, то их оптимальное состояние достигалось бы
автоматически, но модель “идеального рынка” весьма далека от
реальности. Однако именно она задает эталон эффективности экономической
системы. При заданных технологических и сырьевых ограничениях экономика не
может работать оптимальнее идеального рынка. Из этого следует, что управляющие воздействия должны по возможности
элиминировать искажения функционирования экономики, связанные с отличием
реальных экономических систем от “идеального рынка”.
В соответствии с принципом субъективизма, который также принимает М.
Алле, никакой объективной меры
полезности (стоимости) не существует. Наша теоретическая модель базируется на
альтернативном принципе существования стоимости, тем не менее выводы Алле к ней
вполне применимы. Введение стоимости в любую
неоклассическую модель не нарушает принципа соответствия (новая
теория не отменяет результатов старой, а расширяет ее возможности).
Действительно, в рамках маржиналистского подхода спрос уравнивается с предложением, когда уравниваются предельные полезности продавца и покупателя. Но каким образом экономический индивид определяет полезность как таковую (то есть что служит в этом процессе исходной базисной величиной, меняющейся затем в зависимости от редкости блага)? Неоклассики просто снимают этот вопрос, постулируя для homo oeconomicus принципиальный субъективизм (делая тем самым понятие “полезность” первичным, неопределяемым, когда предпочтения homo oeconomicus – это “черный ящик”).
Если же сделать шаг вперед по сравнению с неоклассиками и принять, что homo oeconomicus определяет полезность, опираясь на некое объективное свойство, присущее любому ресурсу, мы и придем к стоимости. Иными словами, принятие или отрицание стоимости сводится к вопросу о природе предпочтений индивида.
Классическая теория, признавая, что цены могут конъюнктурно отклоняться в ту или иную сторону в зависимости от степени редкости благ в данном месте и в данное время, постулирует ценность вещи “самой по себе”, “при прочих равных” (то есть некую константу). В свою очередь неоклассическая теория, указывая на те же конъюнктурные причины изменения цен, считает вопрос о наличии или отсутствии ценности вещи “самой по себе” не имеющим смысла (ибо это вторжение в “черный ящик” homo oeconomicus).
Оперирование стоимостью – это, в сущности, просто раскрытие наполнения такого “черного ящика”[14]. Неоклассические модели работают при любой форме функции полезности, в том числе, естественно, и при допущении, что полезность есть функция стоимости. поэтому предположение, что в основе предпочтений лежит что-то объективное (стоимость) в доказательствах теорем Алле ничего не меняет.
В основе неоклассического мейнстрима лежит базовая модель эрроу–Дебре[15]. Помимо приведенных ранее принципов (1–5), она включает следующие принципы:
6) субъективизма;
7) убывающей предельной полезности – по мере увеличения количества блага снижается его предельная полезность для агента;
8) универсальности – агенты и товары неразличимы[16];
9) непрерывности – все описывающие систему функции – гладкие (агентов бесконечно много, товары бесконечно делимы);
10) равновесности – статично–равновесное рассмотрение экономики необходимо вытекает из методологического субъективизма (6). Введение времени предполагает наличие критерия сравнения различных временных состояний.
При принятии принципов (1–9) следующий 10-й принцип может быть доказан как теорема о существовании и оптимальности экономического равновесия.
Очевидно, что модель “идеального рынка” Алле (и наша модификация этой модели) аналогичны модели Эрроу–Дебре, но при меньшем количестве априорных допущений.
Институт – модель, задающая поведение элементов экономической системы[17]. Причина существования институтов – несоответствие реальных экономических систем идеальным (как минимум принципам 2–4). институты имеют информационную природу. Их функция – ограничивать выбор из потенциального множества вариантов поведения, уменьшать неопределенность[18].
В рамках институционально–ограниченного поведения возрастает риск
неполного выявления излишков, но уменьшаются информационные издержки, поскольку
для принятия решения требуется меньше информации, поиск которой тоже есть труд.
Институты – следствие несовершенства
обмена информацией в экономической системе, поэтому всякая инновация,
улучшающая качество такого обмена, может стать основанием для их собственной
трансформации.
Особую роль играют институты,
образующие знаковую подсистему экономической системы – деньги, ценные бумаги.
Деньги – легитимный знак меры стоимости.
Функция денег –
обеспечивать экономический обмен с разрывом во времени и пространстве[19].
Необходимость денег обусловлена сложностью информационного обмена между
экономическими подсистемами (неразвитостью средств связи и контроля). Вследствие минимальности
издержек (по хранению и передаче знаков) деньги и позволяют организовывать
обмен без отслеживания всех его стадий. Вопрос о том, что именно является
носителем знака, к сущности денег отношения не имеет[20].
Легитимность знака – признание его значения
каким-либо множеством индивидов. Легитимизация может принимать следующие формы:
– непосредственная
физическая легитимизация (монеты из драгоценных металлов). Сам субстрат знака
обладает той стоимостью, которую он символизирует;
– опосредованная легитимизация, например, с помощью записи на банкноте, гарантирующей ее обмен на какое-либо количество золота. Привязка стоимости может быть и к другой денежной единице, то есть к другому знаку, легитимность которого при этом не ставится под сомнение;
– легитимизация, опирающаяся на авторитет организации, выпускающей деньги. В отличие от предыдущей формы она не дает гарантий обмена на золото или иной высоколиквидный актив, но сохраняет функцию меры стоимости[21].
Форма легитимизации знака не меняет сущности денег.
Эталоном денег служит, как правило, некоторое количество драгоценного металла, но возможны и иные измерители, например энергетические. Если легитимизация денег опирается на авторитет организации, может иметь место такой феномен, как “деньги”, не привязанные к эталону. В этом случае конкретизация меры стоимости происходит, как правило, в процессе торгов на валютных биржах с привязкой курсов валют к другим валютам (в большинстве случаев также не имеющим физического эквивалента). Поскольку у таких “денег” нет собственного фиксированного значения, они становятся инструментами манипуляции.
Отметим также, что количественные экономические модели по умолчанию оперируют с деньгами, имеющими меру. Отсутствие меры исследуемых величин делает не вполне корректным использование любых математических методов.
Научная теория – это система дедуктивно организованных предложений, но теории, состоящие только из принципов и теорем, существуют почти исключительно в математике. В других науках дело не ограничивается дедукцией, предполагаются также мысленные эксперименты над теоретической схемой, представляющей онтологию предметной области теории в виде базовой теоретической модели (моделей)[22]. Результаты таких мысленных экспериментов дополняют и связывают в единое целое дедуктивные выводы непосредственно из принципов. Таким образом, базовая теоретическая схема помогает вскрыть основные свойства прообраза.
Частные
теоретические схемы не всегда апеллируют непосредственно к базовой схема, но
должны быть к ней в принципе сводимы, что обеспечивает единство всей
теоретической конструкции.
Известно,
что прообразом базовой теоретической модели неоклассики послужила механика
Ньютона, а собственно теория общего экономического равновесия (парадигма
Эрроу–Дебре) базируется на схеме механических весов: любое выведение рынка из
состояния равновесия вызывает (по аналогии с третьим законом Ньютона) силы,
равновесие возвращающие[23].
Понятно, что с этой базовой схемой неразрывно связан априорно равновесный
подход.
Мы
предлагаем в качестве базовой аналоговой схемы экономической системы модель
диффузии[24]. Наша интерпретация диффузионно–термодинамической модели
экономической системы:
–
множеству точек пространства соответствует множество экономических агентов;
–
точки находятся рядом, если между агентами есть информационная связь[25];
–
под концентрациями (ресурсов) понимаются оценки их полезности
агентами–собственниками;
–
если концентрации отличаются в соседних точках, происходит диффузия компонента (переход
ресурса от агента к агенту), то есть выявление и распределение излишка.
Принятие принципов абсолютной рациональности и предоставления информации (2–3), то есть предположение, что вся значимая информация доступна любому агенту в любой момент времени, соответствует такому модельному пространству, где все точки соприкасаются друг с другом, и, следовательно, мгновенно происходит диффузия (выявление и распределение излишков). Иными словами, это есть модель идеального рынка.
Отказ от принципов абсолютной рациональности и предоставления информации с заменой их более реалистичными моделями индивидов соответствует диффузионным системам, где между большинством точек нет непосредственной связи. Эти точки разнесены в пространстве, ввиду чего выравнивание концентрации веществ требует времени.
Понятно, что реальная диффузия всегда
происходит в пространстве. Вот почему наша аналоговая модель рассматривает
теоретически и практически значимые случаи (без очевидно нереалистических
ситуаций, описываемых принципами 2 и 3). Напротив, аналоговая модель
теории общего экономического равновесия моделирует ситуации, описываемые всем
набором принципов (1–10), – многие из
которых очевидно нереалистичны, и отказ от любого из них разрушает всю логику
модели.
Подобно тому, как в любой связной физической системе рано или поздно устанавливается диффузионное равновесие, в нашей идеальной экономической системе также со временем установится равновесие – когда все возможные излишки будут выявлены[26].
Как отмечалось, М. Алле распространил свой теоретический анализ и на случай отказа от принципов (2–3), полагая, что в этой ситуации состояние максимальной эффективности может не быть достигнуто (ввиду нехватки времени), но система к нему стремится. К аналогичным выводам приводят и мысленные эксперименты над нашей базовой аналоговой моделью экономической системы.
Расширение концепции Алле (экономики как поиска излишка) на процесс производства распространяет полученные результаты на всю совокупность экономических процессов.
Во второй половине ХХ в. парадигма Эрроу–Дебре выполняла роль базовой экономической теории (аналога теории множеств в математике). Это означает, что менее общие экономические теории могут опираться на принципы (1–10) с включением дополнительных частных принципов и/или исключением некоторых базовых.
Так, один из основных постулатов Австрийской экономической школы – о принципиальной неполноте знаний о состоянии экономической системы, которой нельзя пренебречь ни в каком приближении, – равносилен отказу от принципов (2,3,10) при одновременном введении дополнительного принципа – стремления экономических систем к равновесию[27].
институциональный подход может отбросить одну, несколько, или даже большинство идеализаций парадигмы Эрроу–Дебре, то есть учесть в моделях те или иные аспекты реальности (то, что в реальной экономике каждая трансакция требует определенного времени и затрат, информация несовершенна, агенты нерациональны, ресурсы не делимы до бесконечности и не всегда взаимозаменяемы и т.д.)[28]. Однако ядро неоклассического микроанализа – максимизация полезности (при субъективном понимании таковой и при принятии принципа убывающей предельной полезности) в ситуации равновесия сохраняется. Это означает сохранение принципов ограниченности ресурсов (1), максимизации полезности (5), субъективизма (6), убывающей предельной полезности (7), равновесия (10) при отказе от некоторых или даже всех остальных пяти (в зависимости от того, какой тип моделей исследуется).
В то же время принимаемые в рамках подхода Эрроу–Дебре принципы субъективизма (6) и равновесия (10) делают всю основывающуюся на нем микроэкономику несовместимой соответственно с классической школой и неравновесным макроэкономическим подходом. базовая микроэкономическая модель неоклассики в лучшем случае позволяет рассматривать квазиравновесные процессы (то есть такие, которые можно аппроксимировать равновесными моделями), в то время как в реальности есть масса ситуаций неравновесных (рассматриваемых, в первую очередь, макроэкономикой).
В результате экономическая теория выделяется из ряда других научных дисциплин. Макроподход в любой науке должен, казалось бы, вытекать из микроподхода (при агрегации элементов систем в более крупные макрообъекты макросвойства должны прямо вытекать из микросвойств[29]). макроэкономика, однако, оказывается не надстройкой над микроэкономикой, а фактически автономной теорией. Из ситуации равновесия, принимаемого как исходный постулат при экономическом микроанализе, в принципе нельзя получить (тем более объяснить) ситуации неравновесные.
Однако модель Эрроу–Дебре сама может рассматриваться как частный случай предложенной выше системы понятий и принципов (1–5). Наша базовая модель свободна от ограничений модели Эрроу–Дебре.
Обратимся вновь к модели диффузии. Диффузия, то есть только обмен (даже в самых сложных формах, например, с заданием дифференциальных скоростей в ее различных точках, что в рамках нашей аналогии будет отражать трансакционные издержки) не может дать стационарно неравновесных структур.
Расширим модель и отразим в ней тот факт, что помимо обмена в экономических системах происходит преобразование одних ресурсов в другие (это, как отмечалось ранее, тоже может быть представлено как поиск излишка). Такого рода расширение можно сделать, задав в различных точках нашего информационного пространства функцию взаимодействия компонентов (U) между собой (F(U)). И такая функция не обязательно будет линейной.
В результате мы получаем систему нелинейных параболических уравнений типа “реакция–диффузия”:
dU/dt=F(U)+DDU,
где матрица D определяет коэффициенты переноса (вещества, энергии, информации)[30].
При этом меняется онтология нашей модели. В отличие от систем чисто диффузионных, всегда стремящихся к состоянию равновесия (по этой причине на них распространяются те же ограничения, что и на модели парадигмы Эрроу–Дебре), системы такого рода становятся потенциально нелинейными – в них возможны процессы самоорганизации. Тем самым мы получаем искомую микромодель экономической системы, не противоречащую неравновесным макромоделям экономики. И априорное равновесие перестает быть ее атрибутом.
Таким образом, предложенная нами система принципов (0–5) и базовая теоретическая схема могут служить основанием для интеграции экономической теории: любая экономическая школа может быть представлена как ее частный случай при включении дополнительных и/или исключении некоторых базовых принципов и понятий.
Ключевые слова: экономическая теория, стоимость, излишек, информация, принцип, теоретическая схема, микроэкономика, макроэкономика
[1] Такого рода примеры
существуют и в образцово математизированной дисциплине –физике. Приведем два
таких примера.
1. И. Ньютоном введено понятие “сила” как причина ускорения без какой-либо наглядной модели того, что
же это такое. Коль скоро тела в самых разных условиях меняют скорость и
направление движения, значит, то, что за это отвечает, и назовем “силой”.
2. В термодинамику априорно введено весьма
невразумительное с точки зрения обыденного мышления понятие “энтропия” как некое отношение величин, что, однако, не помешало построению
на такой понятийной основе теории тепловых машин. И только значительно позже
энтропия получила истолкование с позиций молекулярно-кинетической теории как
количество микросостояний, посредством которых реализуется макросостояние.
эмпирические основания в
пользу введения категории “стоимость” изложены нами: (Егоров, 2008а), (Егоров, 2009).
[2] См. подробнее: Степин В. Философия науки. М., 2006.
[3] всеведущий и тотально рациональный homo oeconomicus тоже “на самом деле” не существует.
[4]
См.: Алле М. Условия эффективности в
экономике. М., 1998. С. 14, 204–209.
[5] Без этого даже при нулевых
трансакционных издержках произойдет просто перенос стоимости с одного типа
ресурсов на другие. Мышление выводит труд за пределы ограничений, свойственных
термодинамическим системам, где прирост информации невозможен (Егоров, 2007).
[6] См.: Подолинский С.
Труд человека и его отношение к распределению энергии. М., 1991.
[7] См.: Вальтух К.
Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики. М., 2001. С.
754–755.
[8] Информация снимает
неопределенность. Более редкий предмет поэтому характеризуется более высокой
информационной мерой: месторождению полезных ископаемых, содержащему 1000 тонн
урана (среднее содержание которого в земной коре около 0,0003 %), будет
соответствовать гораздо большее количество информации, чем месторождению из
1000 тонн железа (среднее содержание в земной коре несколько процентов).
[9] Крайне неудачным
представляется широко распространенное использование терминов “план”
и “рынок” как синонимов централизованного и сетевого типов
управления экономическими системами. Очевидно, что любой экономический субъект
планирует свою деятельность, а рынок как информационная среда есть в любой
экономической системе. Об идеологических мотивах противопоставления плана рынку
см. подробнее: (Егоров, 2008б).
[10] Согласно неоклассикам, этот
принцип лежит в основе экономической науки: “Экономика – это наука об
оптимальном распределении ограниченных ресурсов”. В неоклассической
аксиоматике отрицается наличие у ресурсов объективной стоимости. Мы же,
напротив, признаем ее.
[11] Этот принцип ограничивает
базовую модель только сетевым (“рыночным”) типом управления.
[12] См.: Алле М. Цит. Соч. С. 209, 215–218, Гл. 4.
[13] Проще говоря, идеальное
рыночное равновесие (или отсутствие излишков) означает: а) все, желающие
трудиться, трудятся; б) производятся нужные товары и услуги; в) все
произведенное находит своего покупателя.
[14] При этом в любой момент
можно перейти на более грубый уровень абстракции, вновь делая полезность “непрозрачной” и “забывая” о том, что она есть функция стоимости.
[15] См.: Arrow
K., Debreu G. Existence of Equilibrium for a Competitive Economy //
Econometrica. 1954.
V. 22.
[16] что означает, в частности, абстрагирование от
пространственных ограничений, связанных с различной удаленностью элементов
экономической системы и вытекающих из этого различий в транзакционных
издержках; фактически экономическая система мыслится сконцентрированной в
точке.
[17] См.: Норт Д.
Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997.
[18] Иногда к институтам относят
рынок. (“Рынок – это институализированный и организованный обмен”. См.:
Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты. М., 2003. С. 256). Но
институты могут быть или не быть, рынок же – атрибут экономической системы. Неудачность определения Ходжсона
в смешении эмпирического и теоретического уровней рассмотрения: любой реальный рынок надо организовывать и
институализировать, но в теории смешивать два разных теоретических конструкта (“рынок”
и “институт”) недопустимо. Идеальный рынок в институтах не
нуждается. Институты есть следствие того, что реальные люди не имеют всей
нужной информации, совершают необдуманные действия, обманывают и т.д.
Наконец, информационный и физический обмены
совмещены во времени и пространстве только при примитивной форме рынка (“на
базаре”). В развитой же форме рынок становится информационной средой в
чистом виде (рынок недвижимости, рынок цветных металлов, рынок облигаций).
[19] Другие функции денег, на
наш взгляд, вытекают из их основной функции. Так, образование сокровищ – это та
же покупка с разрывом во времени, только это время очень продолжительное.
[20] современные электронные деньги – это информационный знак в
чистом виде, но функции денег они выполняют.
В “Большом экономическом
словаре” помимо собственно
денег, дается определение понятия “бумажных денег” как “знаков стоимости, заменяющих в обращении полноценные
деньги…” (М., 1994. С. 105). С
нашей точки зрения, это недоразумение, так как бумажные деньги в общем случае
не менее “полноценны”, чем любые иные. Иначе говоря, деньги – не
товар (пусть даже универсальный). Если конкретная монета и имеет
самостоятельную товарную ценность (как слиток драгоценного металла), то это не
более чем совпадение в одном объекте двух разных свойств: быть знаком стоимости
и быть товаром.
[21] Так, советские деньги
большую часть времени существования Советского Союза не обменивались на золото,
но имели фиксированную меру содержания золота в рубле.
[22] См.: Степин В. Философия науки.
[23] В ситуации рыночного равновесия нет нужды в оперировании с
весом гирь на чашах весов (то есть с объективной стоимостью). Если весы выйдут из
равновесия, то надо просто класть на соответствующую чашу дополнительные гири
(опять-таки без обязательной информации об их точном весе), пока равновесие не
восстановится.
[24] диффузия – перераспределение какого–либо компонента в
пространстве в результате случайного теплового блуждания отдельных атомов.
Зададим в пространстве множество точек и концентрации в них какого–либо
компонента к. Если в соседних точках эти концентрации различны, то происходит
перераспределение компонента из точки с более высокой концентрацией в точку,
где концентрация ниже. При этом процесс идет тем интенсивнее, чем больше
разница К1 – к2 .Он продолжается до
тех пор, пока концентрации к1 и к2
не сравняются.
распространение тепла
описывается теми же уравнениями, что и диффузия.
[25] понятно, что построенное таким образом информационное
пространство вряд ли будет привычным для нас трехмерным. Это будет многомерное
(Гильбертово) пространство, а его метрика будет достаточно сложна. Более того,
она будет меняться от точки к точке. Однако законы диффузии (первый и второй
законы Фика) от изменения метрики пространства принципиально не меняются.
[26] Помимо однокомпонентной в
физике рассматривается и многокомпонентная диффузия. Ее математическая
формализация сложнее, так как в этом случае требуется учитывать взаимное
влияние компонентов, однако в общем случае при достаточном количестве времени и
в многокомпонентной системе должно устанавливаться равновесие.
[27] Так называемый ограниченно равновесный подход, в
соответствии с которым экономические системы эволюционируют всегда в сторону
равновесия, пусть и недостижимого.
[28] См.: Ходжсон Дж.
Экономическая теория и институты. С. 80 и далее.
[29] Например, в физике все
понятия термодинамики (макротеории) имеют ясное истолкование в терминах
молекулярно–кинетической микротеории.
[30] См.: Давыдов В., Морозов
В. Галилеевы преобразования и распространение автоволновых фронтов во
внешних полях // Успехи физических наук. 1996. № 3. С. 327–333.